|
(Доработал первоначальный вариант. Если заметите глюки, черкните пару строк)
Что-то происходило с миром. Что-то страшное. Он понял это еще там, в далеком Лос-Анджелесе, от которого его теперь отделяли тысячи миль и больше трех десятков лет жизни. Воспоминания, как оттиск, помещенный в раствор сильного проявителя, становились с каждой секундой все ярче. Они наполнили его сознание запахами, ощущениями, звуками той дождливой осенней ночи.
Пустые глазницы разбитых окон смотрели на него сверху. Покосившиеся стены брошенных домов грозили обрушиться даже от небольшого толчка. Это был старый городской квартал, в котором уже лет тридцать никто не жил. И чем меньше оставалось здесь признаков человеческого присутствия, тем больше проступали какие-то зловещие, странные формы, навивавшие тоску и отчужденность. Необычные изгибы искореженных стен, ржавые старинные механизмы, видневшиеся сквозь провалы обрушившейся кладки, да и сам воздух, наполненный сладковатым запахом гниения, вызывали у него тошноту. Даже сумасшедшие городские собаки, похоже, старались держаться подальше от этих мест.
Ливень шел весь день и уже половину ночи. Так что Донован, наплевав на все полицейские инструкции, перебрался из отведенного ему укрытия, в заваленную битым кирпичом нишу заброшенного дома. Здесь хотя бы не чувствовалось, пронизывающего до костей ветра, а главное можно было спокойно закурить. Другие полицейские, мокнущие в своих ненадежных укрытиях среди груд битого кирпича, с завистью смотрели в его сторону. Теплый табачный дым сделал свое дело. Мало помалу холод отпустил. И даже, мокрая, липнущая к телу одежда казалось, доставляла меньше неудобств.
Темный фасад здания, находящегося на противоположной стороне площади, снова приковал его внимание. Оно было очень старым, построенным еще в прошлом веке, с массивными стенами способными выдержать небольшую осаду. Донован отметил, что в лунном свете, оно казалось значительно выше и выглядели гораздо более зловеще, чем днем.
Похоже, никто уже не помнил, для чего это здание было построено изначально. По словам старого архитектора, архивные данные были утеряны еще в начале века. Само же здание долгие годы пустовало, пока в 30-х годах, одна из молодых, бурно развивающихся киностудий, не решила переоборудовать его под кинотеатр. Новые владельцы вложили большие деньги в реконструкцию, и уже через несколько месяцев состоялось торжественное открытие. В этом качестве здание просуществовало всего несколько лет. Последний киносеанс прошел в 39 году, после чего киностудия отказалась от его дальнейшего использования. Старик вспомнил, что об этом кинотеатре ходили какие-то странные слухи. Пленка часто рвалась во время показа фильмов, электрическое оборудование выходило из строя, огромный зрительный зал даже на премьерах оставался полупустым. Он считал, что именно эти проблемы послужили причиной отказа киностудии от его дальнейшего использования.
На самом деле причина была иной. Донован понял это после небольших раскопок в полицейском архиве. Он выяснил, что этот кинотеатр как магнит притягивал к себе городских самоубийц, предпочитавших сводить свои счеты с жизнью прямо во время сеанса. Информация об этих событиях так и не просочилась в прессу. Видимо кто-то на самом верху очень не хотел создавать ажиотаж, и успешно использовал для этого все свои ресурсы. Записи остались только в полицейском архиве.
Утром Донован увидел это здание своими глазами. Старые угрюмое стены, успешно выдержав все удары времени, возвышались над окружающим пустынным пейзажем. Лишь сетка трещин на мраморе фасада, как морщины на лице старика, могли поведать его истинный возраст.
С каждым часом ливень усиливался. Тусклый свет полной луны, с трудом преодолевал этот подвижный полог. Наконец видимыми остались лишь темные массы окружающих стен, поблескивающие от стекающей по ним влаги.
Сверкнула далекая молния, отразившись белыми ядовитыми змейками в тысячах стеклянных осколков, усеявших мостовую. Донован снова выругался. Он устал ждать. Сигареты тоже давно закончились. Раскаты грома следовали один за другим, почти без задержки. Значит, гроза еще только приближалась. Похоже, им предстояло провести эту ночь в эпицентре настоящей бури. Доновану стало совсем плохо. Скорее всего, информатор ошибся, и они проторчат здесь совершенно зря. Во всяком случае, никаких признаков жизни на той стороне площади он не заметил.
Справа, в развалинах того, что раньше было книжным магазином, три раза мигнул свет фонаря. Сначала Донован подумал, что опять видит отражение молнии. Но сигнал повторился. Долгое ожидание подошло к концу.
Фигуры полицейских, пригибаясь к земле, со всех сторон устремились к темнеющему контуру кинотеатра. Через секунду раздался страшный грохот. Вспышка белого, невыносимо яркого света озарила окрестности. Ее росчерк оставил четкий, пульсирующий след на сетчатке Донована. Это один из разрядов молнии попал в медный купол кинотеатра. Наступившую тишину разорвал резкий треск. Сверху на мостовую посыпался фонтан искр, а в воздухе запахло озоном с едкой примесью горящей изоляции. Ржавая неоновая вывеска, простоявшая на верху здания долгие годы, неожиданно ожила. Видимо вода, закоротив электрические кабели, включила внутреннюю автоматику управления. Как ни странно, она еще работала. Гигантские буквы, составленные из длинных трубок наполненных аргоном, начали вспыхивать одна за другой, осветив улицу странным призрачным светом. Каждый предмет на мостовой стал отбрасывать множество теней, дергавшихся в такт световой пульсации. Неоновый свет отражался в мокрых стенах, асфальте, лицах замерших в изумлении людей. Он окрашивал струи дождя, создавая вокруг букв мерцающее, голубоватое сияние, которое как водопад лилось вниз, разбиваясь на мелкие брызги при соприкосновении с потрескавшимся асфальтом мостовой. Наконец, мигнув несколько раз и выбросив откуда-то сзади очередной сноп искр, загорелась последняя буква. Световые пятна сложились в окруженные ореолом слова:
кинотеатр
«З.О.Л.О.Т.Ы.Е М.Е.Ч.Т.Ы»
Из мощных динамиков, расположенных по всему периметру здания, зазвучала странная, тягучая музыка. Как будто кто-то запустил пластинку с веселой мелодией на замедленной в несколько раз скорости. Страшно искаженный мужской голос, больше напоминавший шипение змеи, произнес, растягивая слова:
«ДОООББББРООООООО ПОООООЖЖЖЖЖАААЛЛЛЛЛОООООВВВВВАААААТТТШШШ ВВВ НААААШШШШШ ККККИИИНННИНОООООТТТТТЕЕЕЕЕЕАААААТТТТТРРРРРРР.
ЛЛЛЛУЛУУЧЧЧЧЧЧЧШШЕЕЕЕЕ ШШШШШОООООУУУУУУУУ ЭЭЭЭТТТОООГОООО ГГГГГГОООООДДДДДААААААААА, ЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗДДДДДДДДДДДССССССССЬЬЬЬЬЬЬЬЬ СССССССССБББББББББББЫЫЫЫЫЫВВВВВВВВВВАААААААЮЮЮТТТТТССССЯЯЯЯЯ ВВВВВВВВССССССССЕЕЕЕЕЕЕ МММММЕЕЕЕЕЕЕЕЧЧЧЧЧТТТТЫЫЫЫЫЫЫ…»
В динамиках что-то щелкнуло, голос замолчал. Воцарилась тишина, пронизанная гулом мощных неоновых ламп. Свечение букв становилось все более ярким, словно напряжение, подаваемое на них, росло с каждой секундой.
Офицер в соседнем здании что-то прокричал в мегафон и замершие фигурки полицейских, снова сдвинулись со своих мест. В этом мигающем световом потоке они больше не напоминали живых существ. Глаз фиксировал лишь промежуточные фазы их перемещения. Казалось, что время утратило здесь свою силу. Окружающий мир превратился в набор черно-белых фотографий с призрачными тенями, которые чья-то умелая рука меняла одну за другой, создавая видимость прерывистого, дергающегося движения. Как будто все они переступили невидимую границу реальности и с каждым шагом все дальше и дальше уходили в иной, потусторонний мир, живущий по своим страшным и недоступным человеческому разуму законам. В мир, где люди были лишь марионетками, подвластными темной всепоглощающей воле неизвестных сил.
Донован наблюдал за этой жуткой картиной, в каком-то оцепенении. С каждым мгновением в нем росло чувство неотвратимой катастрофы.
Тем временем фигурки полицейских достигли конца своего призрачного пути. Одного за другим, их поглотил темный проем центрального входа. Какое-то время ничего не происходило. У Донована даже появилось надежда на то, что все обойдется и его предчувствия не более чем игра воображения. Но тут, внутри здания раздалось тихое жужжание. Затем шелест кинопленки, как будто заработал старый кинопроектор. Ему даже послышались далекие голоса и чей-то приглушенный смех. Через несколько мгновений смех сменился воплями ужаса. Сердце Донована дико заколотилось. Превозмогая страх, он бросился через площадь, вслед за ушедшими товарищами.
Но было уже слишком поздно.
Он понял это, в тот самый момент, когда призрачный свет охватил его со всех сторон. Сияние окружило его своими светящимися пульсирующими кольцами и медленно потащило к темной пирамиде кинотеатра. Его собственная воля больше не имела никакого значения, тело ему больше не подчинялось.
Старый кинотеатр тем временем стал оживать. По всему его периметру упали тяжелые металлические ставни, скрывавшие в своем чреве подсвеченный изнутри витраж с нарисованной праздничной толпой состоящей из взрослых и детей, спешащих на представление. Мужчины были одеты в строгие двубортные костюмы, женщины в разноцветные платья причудливых фасонов, бывших в моде лет сорок назад.
На мастерски нарисованных лицах играли счастливые улыбки. Их пустые нарисованные глаза смотрели куда-то в даль, за переделы видимого изображения.
И тут, в глубине этой толпы, Донован увидел знакомое лицо.
Это было лицо Дика Шнейдера, полицейского возглавлявшего штурмовую группу. Оно было искажено гримасой невыносимого ужаса и сильно отличалось от других лиц, больше напоминая фотографию, чем рисунок. Глаза Дика были широко открыты. Они всматривались куда-то в даль. Донован понял, что если подойдет еще ближе, то сможет увидеть отражение невидимого кошмара в глубине его зрачков.
Вдруг лицо Дика ожило. Его голова, чудовищно медленно повернулись в сторону Донована. Страшное усилие исказило нарисованный рот, и он услышал тихий шепот. Шепот, пришедший откуда-то из глубин этого зловещего мира, находящегося по ту сторону светящегося стекла.
- Уммммррррииииииии, пппппооооооокккккккаааааа мммммммоооооожжжжжееееешшшшшш
Постепенно черты Дика стали оплывать, ужас в его глазах исчез, сменившись холодным равнодушием, а на лице появилась та же безлико счастливая улыбка, что и у остальных участников безумного праздничного шествия. Еще через миг он затерялся в толпе, став ее неотличимой частью.
Донован понял, что ждет его там, внутри. Он хотел дотянуться до пистолета, но рука не слушалась. Напрягая все оставшиеся силы, он сделал попытку освободиться от той темной сущности, которая словно паук, тянула его к себе. Но ее мощь была поистине безграничной. Не в силах больше сопротивляться, он сделал еще два шага вперед и только тогда заметил, что у окружающего света появился новый, оранжевый оттенок. Это, охваченная огнем, пылала крыша кинотеатра. Языки пламени уже добрались до неоновых букв и жадно лизали их светящиеся стеклянные колбы. Сверху раздался сухой треск, и вниз посыпались горящие куски кровли. Затем что-то тяжелое ударило Донована по голове и он потерял сознание.
Одна из балок перекрытия, проломив стену, рухнула вниз. От сильного удара здание вздрогнуло. Глубокая трещина разорвала поверхность светящегося витража. Там где она коснулась нарисованной руки молодой девушки, теплая алая кровь, тонким ручейком засочилась из глубокого пореза, а в оживших голубых глазах показались блестящие бусинки слез.
Все новые трещины продолжали змеиться по поверхность витража. Кровь, багряными нитями стекала вниз по его стеклянной поверхности, смешивалась с потоками дождевой воды. Вскоре эти потоки стали настолько сильны, что подхватили бесчувственное тело Донована и медленно понесли его в темноту улиц.
На несколько минут он пришел в себя. Во рту чувствовался металлический привкус дождевой воды смешанной с кровью и песком. Донован посмотрел назад, но темнеющие остовы развалин почти закрыли багровое зарево пожара.
В следующий миг оглушительный рев потряс окрестности. Земля задрожала. Асфальт вздыбился каменной волной, когда что-то жуткое поднявшись из подземных глубин, легко стряхнув с себя тонкую корку человеческих сооружений. Возможно, впервые предстало Оно под небом этого мира в своем истинном, ужасающем облике, закрыв луну и звезды расплывчатой струящейся тенью. Как черный гриб с нитями белесых отростков, поднялось оно, вырывая из земли свои корни-шупальца, тысячи, а возможно и миллионы лет таившиеся в ее глубинах. Кровь застыла в жилах Донована при виде этого существа. Это была НЕжизнь, страшная и подвижная, обладающая волей и возможно разумом, но не жизнью в человеческом понимании. Неожиданно гигантский сноп белого пламени, вырвавшись откуда-то снизу, взметнулся вверх, пронзая нависшее над миром медузоподобное тело. Оно изогнулось, а затем скорчилось в страшной агонии, разбрызгивая вокруг себя ошметки живого огня. Сверху, из нависающих туч, к нему устремились тысячи молний. На миг стало светло как днем. Черная туша в последний раз выгнулась и тяжело опала, пронзаемая этими живыми копьями. Доновану показалось, что в глубине электрического потока он видит товарищей, убитых неведомой силой, но нашедших способ освободиться от своей чудовищной участи. Теперь они стали частью великого огненного моста соединившего небо и землю. Это было последнее что он запомнил, потом его сознание окончательно померкло, а продолжавшая прибывать вода медленно тащила его за собой, словно пытаясь унести подальше от пережитого кошмара. Светящийся столб стал постепенно угасать. Наконец, последняя, белая искорка достигла облаков и скрылась в их глубине. Молнии все еще продолжали колоть своими световыми копьями землю, но уже как-то вяло, потеряв первоначальный напор. Их дело продолжил обычный огонь. Пожар распространился на соседние здания. Температура огня была такой, что даже камень плавился, словно это была обычная пластмасса. Дождевая вода, стекала по раскаленным стенам, превращаясь в пар, который, смешавшись с дымом, заволок все окрестности серой вязкой пеленой.
Пожарные смогли прибыть к месту катастрофы только на следующий день, когда стихия немного утихла и по дорогам стало возможно передвигаться без опасения быть смытым в кювет.
Разрушения были огромны. На месте нескольких городских кварталов образовался громадный провал, уходящий в глубину земли. Кругом валялись куски какой-то слизи с копошащимися в ней огромными белыми червями неизвестного науке вида. К вечеру стаи черных ворон буквально облепили окрестности. Они склевывали этих червей и улетали, но их место сразу занимали новые. Никакие попытки отогнать птиц результатов не дали. Словно что-то извне руководило их поведением, полностью отключив инстинкт самосохранения.
После того как в окружающей кратер земле, группа спасателей нашла тысячи страшно изуродованных человеческих тел, место катастрофы было перекрыто двойным оцеплением войск. Найденные останки были оплетены странными волокнистыми трубочками, которые проникали внутрь тел и органов. Эти трубочки соединялись между собой напоминая единую корневую систему и обрывались в центральном кратере, наполненном какой-то вонючей жижей. Экспертиза дала ужасные результаты. Еще день назад, большинство этих тел были еще живы.
После проведенных в спешке исследований, кратер был засыпан и забетонирован. Официально было объявлено, что произошел сильный взрыв газа в результате попадания электрического разряда в подземный резервуар. О жертвах не сообщалось.
Донован очнулся в центральном госпитале лишь через месяц. Врачи констатировали у него сотрясение мозга, сильное нервное расстройство и частичную амнезию. Следователям он сказал то же, что и врачам: что почти ничего не помнит из событий той ночи.
Да, он видел сильный взрыв. Да, они должны были выполнить какое-то секретное задание, подробности которого знал только капитан. Впрочем, следователи особо не настаивали, инцидент было решено замять и «амнезия» единственного оставшегося в живых свидетеля их вполне устраивала. Донован подозревал, что им известно гораздо больше, чем знает он сам, и вся эта операция была всего лишь ширмой какого-то ужасного эксперимента, в котором они сыграли роль подопытных кроликов.
А ночью приходили кошмары. Он плохо помнил их содержание, но каждый раз вырвавшись из потных объятий сна, видел за окном одну или несколько ворон, которые внимательно следили за ним своими желтыми, светящимися в ночи, зрачками. Они стали преследовать его. Везде он видел их неподвижные тела, холодные выжидающие взгляды и стальной отблеск черных перьев. Он стал подозревать, что сходит с ума, и эти птицы живут только в его воображении. Через месяц после выхода из больницы, он уволился со службы и улетел на другую сторону континента, поселившись в небольшом тихом городке на берегу океана. Возможно помогла смена обстановки, а может птицы просто не смогли найти его в такой дали, но больше он их не видел. Кошмары вскоре тоже прекратились. Через несколько лет он встретил Джейн, вскоре ставшую его женой. Затем выдвинул свою кандидатуру на освободившееся место шерифа, и неожиданно выиграл. С этого времени у него потекла размеренная провинциальная жизнь, казалось навсегда похоронившая его прошлое под грузом новых забот и проблем.
И вот сейчас все вернулось. Ему опять показалось, что он слышит шорох тысяч маленьких коготков, скребущих по кафельным плиткам пола. Он вспомнил шелест черных крыльев и внимательные равнодушные взгляды янтарных глаз. Он понял, что теперь, когда судьба нашла его вновь, ему уже не уйти.
Сверху послышались осторожные шаги. Стук коготков, доносившийся из-за запертой двери операционной, прекратился. На миг Донован подумал, что все дело в его воображении, и что там не может быть никаких птиц.
Но почему-то он в это не верил.
|
Реєстрація
Вхід
Допомога
Пошук
