Комикс.com.ua - всё о комиксах Новости сайта Комикс.com.ua Комикс-сериалы на сайте Комикс.com.ua Статьи о комиксах на сайте Комикс.com.ua Уроки рисования комиксов на сайте Комикс.com.ua Форум о комиксах на сайте Комикс.com.ua   Новости
Сериалы
Статьи
Уроки

Форуми на КОМІКС.com.ua

Обговорення мальованих історій
 
* Допомога    * Пошук

Сьогодні: Чет березня 28, 2024 19:36

Часовий пояс UTC+02:00




Створити нову тему  Відповісти  [ 4 повідомлень ] 
Автор Повідомлення
 Тема повідомлення: Бернард Шоу в защиту реализма
ПовідомленняДодано: Чет квітня 23, 2009 19:12 
Офлайн
Бывалый

З нами з: Сер січня 07, 2009 9:43
Повідомлень: 104
Вообще-то эти выдержки должны были идти сразу после эссе Оскара Уайльда(http://forum.comics.com.ua/viewtopic.php?t=4063), но уж как получилось... ;)

Бернард Шоу. Три пьесы для пуритан
Цитата:
Есть два типа сюжетов, которые в самой основе своей представляются мне
не только фальшивыми, но убого низменными. Один из них - это
псевдорелигиозный сюжет, герой или героиня которого вершат добро из сугубо
коммерческих побуждений. На земле они неохотно расходуют свой небольшой
запас добродетели, надеясь, что это сторицей окупится на небесах. Очень
похоже на то, как одалиска позволяет кади высечь себя за парочку миллионов
золотом! Второй - это роман, герой которого, тоже неукоснительно
расчетливый, все в жизни делает только ради героини. Конечно же, это в
равной степени удручающе и далеко от жизни.

Сравните это с откровенно неприличным, по нашим понятиям, изображением
любви в восточной литературе. Ни в одной из "Арабских сказок" (некоторые из
них очень хороши) не соблюдается никакого декорума. В результате, все они
бесконечно поучительнее, да и забавнее наших романов, ибо любовь в них
изображается так же естественно, как всякая другая страсть. В них нет
закостенелых условных понятий относительно последствий любви; нет ложного
соотнесения ее телесности с общей порочностью характера, а ее
сентиментальности - с общей возвышенностью; нет ложного убеждения, будто
мужчина или женщина мужественны, дружелюбны и добры только тогда, когда они
безрассудно влюблены (неужто не найдется какого-либо достаточно храброго
поэта, который воспел бы Старых Дев Англии?); скорее мы найдем здесь
настойчивое подчеркивание ослепляющей и ограничивающей силы любовной горячки
- источника несчастий и неудач царственных героев.

Эти сказки, кроме того, делают очевидным ложность распространенного
представления, будто интерес к этому самому капризному, непостижимому и
быстротечному из всех инстинктов неисчерпаем, и будто поле английских
романистов самым безжалостным образом сужено ограничениями, в рамках которых
им дозволено писать о любви.

Свободный от подобных ограничений, рассказчик арабских сказок
нагромождает целую кучу персонажей, приключений, чудес, тогда как английский
романист, подобно голодному бродяге, думающему лишь о том, как бы
насытиться, не может, по-видимому, сбросить с себя одержимость сексуальной
темой и готов переписывать даже Евангелие, поскольку в стиле оригинального
текста отсутствует экстатическая чувственность.

Вслед за Мартином Лютером мы давно не требуем безбрачия от священников.
Однако мы все еще требуем его от нашего искусства. Результаты получаются
очень нежелательные и неожиданные: ни один редактор, издатель или режиссер
не примет теперь повести и не поставит пьесы без "любовной темы". Вот
недавний пример - "Война миров" Герберта Дж. Уэллса, повесть о нашествии на
землю марсиан. Великолепная история, от нее невозможно оторваться. Любовная
тема несовместима с ее научной проблематикой: ничто не может быть более
неуместным и досадным. Тем не менее г-ну Уэллсу пришлось сделать вид, что
его герой влюблен в молодую особу, сочиненную для этой цели, и намекнуть,
что только из-за нее он переживает тревогу по поводу, очевидно, неизбежного
уничтожения человечества марсианами.

Еще один пример. Несколько лет назад один, недавно умерший,
американский романист завоевал огромный успех, сочинив "Бостонскую утопию"
на основе проектов, составленных небольшими группами убежденных коммунистов,
которые со времен Фурье и Оуэна пытаются периодически создавать утопические
колонии, вне рамок нашей коммерческой цивилизации. И даже в этой
экономической утопии мы натыкаемся на неизбежную любовную интригу! Герой,
проснувшись после волшебного сна в далеком будущем, встречает юную
жительницу Бостона, сотворенную специально для того, чтобы он в нее
влюбился. Все женщины в то время уже ходят в брюках. Но она, щадя чувства
героя, добывает из музея древностей юбку и в его присутствии носит ее,
дожидаясь, пока он не освоится с обычаями нового века. Когда я дошел до
этого трогательного эпизода, я, подобно Паоло и Франческе, "ту книгу больше
не читал". Увеличивать количество примеров не буду. Но если такого рода
дурацкая чушь проникает даже в книги, где развиваются метеорологические и
экономические гипотезы, то что же сказать о размерах, которых она достигает
в чувствительных романах?

Самое худшее вот в чем. Так как человек по большей части мысленно
представляет себя таким, каким его описывают в книгах, то он в конце концов
приемлет ложное представление о себе самом, которое навязывает ему
литература, и исходит из него в своих поступках. Если бы во всех зеркалах
наши носы получались вдвое длиннее, мы жили бы и умирали в убеждении, что
все мы Панчи, и считали бы правильное зеркало вещью, сделанной дураком,
безумием или шутом. Нет, я даже уверен, что, согласно закону
приспособляемости, открытому Ламарком, мы увеличили бы наши носы до желаемых
размеров. Я заметил: едва какой-нибудь тип лица, появившись в живописи,
начинает вызывать восхищение как образец прекрасного, он сейчас же
распространяется и в жизни. Сегодняшние Беатриче и Франчески картинных
галерей, которым поэты посвящают стихи, озаглавленные "Моей возлюбленной",
завтра оживают в типе лица горничных и официанток.

Если условности романа будут поддерживаться достаточно долго и
единообразно (это условие гарантируется единообразием человеческой глупости
и тщеславия), то для огромных масс, обученных грамоте в обязательном
порядке, ничего, кроме романов, не читающих, эти условности превратятся в
законы личной чести. Так, обязательной сделается ревность - а она ведь не
что иное, как подлый эгоизм или особого рода помешательство. Ничтожные
события, которые, если отнестись к ним естественно и просто, гроша ломаного
не стоят, повлекут за собой (и уже влекут) катастрофы, остракизм, распад
семьи, дуэлянтство, убийство, самоубийство, детоубийство. Людей станут
бессмысленно истреблять на поле боя, поскольку, с точки зрения офицеров, их
первый долг заключается в романтической демонстрации показной храбрости. А
сквайра, который никогда и часа не урвет от охоты на приходские дела,
признают патриотом, так как он готов убивать и быть убитым ради того, чтобы
навязать свой образ жизни другим странам.

В судах дела будут решаться исходя из романтических, а не юридических
принципов; при наложении штрафов и вынесении приговоров судьи будут
прислушиваться к вздорным свидетельствам и отвергать или заглушать разумные
показания, и это уничтожит самый смысл законов. Кайзеры, генералы, судьи,
премьер-министры покажут пример того, как надо добиваться дешевой
популярности. Любой писака обретет возможность играть на романтических
иллюзиях людей, которых в обязательном порядке обучили грамоте, и будет
водить этих людей за нос еще успешней, чем когда играли на их былом
невежестве и предрассудках. Но почему я сказал "будет водить"? Это делается
и теперь. Одно десятилетие чтения дешевой литературы превратило англичан из
самой флегматичной нации Европы в самую истеричную и театральную.

Думаю, теперь ясно, почему театр был несносен для меня; почему от него
пострадали и мое тело, и характер нации, почему, наконец, я призываю пуритан
спасти английский театр, к они спасли его однажды, когда он в глупой погоне
за удовольствием погрузился в светскую пустоту и безнравственность.

Пожалуй, в своем отношении к искусству я всегда был пуританином. Я
люблю прекрасную музыку и совершенную архитектуру, как любили их Милтон,
Кромвель и Беньян. Но если бы я увидел, что эти искусства систематически
поклоняются чувственности, я почел бы за блага взорвать динамитом все соборы
в мире вместе с их органами и прочими принадлежностями и не обратил бы
никакого внимания на вопли искусствоведов и утонченных сладострастников. И
когда я вижу, что девятнадцатый век взлелеял идолопоклонство перед
искусством обожествления любви, и считает, что всякий поэт, провозгласивший,
будто Любовь превыше всего, будто она - Все, Весь Мир, - не иначе, как
заглянул в святая святых, я чувствую, что Искусство было в большей
безопасности в руках любого из самых фанатичных кромвелевских генералов, чем
оно будет в моих, если, конечно, когда-нибудь в них попадет.

Я симпатизирую наслаждению чувствами, я его разделяю. Но подменять
интеллектуальную деятельность и честность чувственным экстазом - нет, это
никуда не годится! Это уже привело нас к парламентскому обсуждению билля о
телесных наказаниях и, в качестве реакции на него, к появлению на сцене
женоподобных героев. Если эта эпидемия будет распространяться до тех пор,
пока демократические позиции не превратятся полностью в романтические,
реалистам, будь они филистеры или платоники, нечем будет дышать в нашей
стране. И когда это случится, грубая и умная сила человека действия, который
не терпит вздора, - человека бисмарковского склада - объединится с тонкостью
и духовной энергией человека мысли, которого никакие подделки не смогут ни
обмануть, ни увлечь. Этот союз противопоставит себя романтизму. И тогда горе
романтизму: он рухнет, даже если ему придется увлечь за собой Демократию, -
ибо все установления, в конце концов, должны опираться на природу вещей, а
не на воображение.
Цитата:
Легко заметить, что в каждом поколении рождаются люди, одаренные
незаурядными специальными способностями к искусствам, математике,
лингвистике; но, вследствие отсутствия у них новых идей или вообще
каких-нибудь заслуживающих внимания идей, они не достигают успеха за
пределами мюзик-холлов или школьных аудиторий, хотя умеют с легкостью делать
такие вещи, какие великие творцы делали нескладно или же не умели делать
вовсе. Презрение какого-нибудь академического педанта к художнику
оригинальному часто основано на действительном превосходстве его технических
познаний и навыков. С точки зрения анатомии его рисунки иногда могут быть
лучше рисунков Рафаэля. Он может владеть тройным контрапунктом лучше
Бетховена или быть лучшим версификатором, чем Байрон. Да что говорить, это
справедливо не только в отношении педантов, но и в отношении людей, которым
удалось создать произведения искусства, имеющие определенное значение. Если
бы тайна великого искусства заключалась только в техническом мастерстве, то
Суинберн был бы выше Браунинга и Байрона, взятых вместе, Стивенсон выше
Скотта или Диккенса, Мендельсон выше Вагнера, а Маклиз - выше Мэдокса
Брауна.

Кроме того, новые идеи создают свою технику так, как прокладывает себе
русло вода. Человек, владеющий техникой, но не имеющий идей, бесполезен, как
тот строитель канала, который не наполняет его водой, хотя он, возможно,
весьма искусно проделывает то, что Миссисипи делает очень грубо. Чтобы
покончить с этим вопросом, остается заметить, что великие художники обычно
становились профессионалами еще до того, как новые идеи захватывали их
целиком, требуя постоянного своего выражения в творчестве. В этих случаях мы
вынуждены признать, что если бы этому художнику случилось умереть раньше, то
он никогда не достиг бы величия, даже если б его профессиональная
квалификация была уже достаточно высокой. Ранние подражательные произведения
великих людей обычно намного ниже лучших работ их предшественников.
Вообразите, что Вагнер умер бы, создав только "Риенци", а Шелли - только
"Застроцци"! Решился ли бы тогда кто-нибудь из компетентных критиков
сравнивать техническое мастерство Вагнера с мастерством Россини, Спонтини и
Мейербера, а мастерство Шелли - с мастерством Мура?

Рассмотрим вопрос с другой стороны. Можно ли предположить, что, если бы
Шекспиру были уже доступны философские идеи Гете или Ибсена, он выразил бы
их с меньшим искусством, чем они? Учитывая характер человеческих
способностей, можно ли предполагать, что в наше время возможен прогресс в
искусстве (я не говорю о внешних условиях его существования), в области его
выразительных и изобразительных средств, который позволил бы писателю
попытаться, не выставляя себя на посмешище, выразить то, что он имеет
сказать, лучше, чем это делали Гомер или Шекспир? Но даже самый робкий
автор, а тем более автор самонадеянный, вроде меня, вправе утверждать, что
он сможет в наши дни сказать то, чего ни Гомер, ни Шекспир никогда не
говорили. И наш зритель с полным основанием ждет, чтобы исторические события
и исторические деятели показывались ему в современном истолковании, даже
если раньше и Гомер и Шекспир показали их в свете своего времени. Например,
Гомер в "Илиаде" показал миру Ахилла и Аякса как героев. Потом пришел
Шекспир, который, в сущности, сказал: "Я никак не могу считать великими
людьми этого избалованного ребенка и этого здоровенного дурака только
потому, что Гомер превознес их, желая потрафить вкусам греческой галерки".
Соответственно в "Троиле и Крессиде" мы находим приговор, вынесенный им
обоим шекспировской эпохой (и нашей собственной). Это, однако, ни в коей
мере не означало, что Шекспир считал себя более великим поэтом, чем Гомер.
Цитата:
Правда, вы найдете в моих пьесах наисовременнейшие технические
улучшения. Так, действие у меня развивается без помощи немыслимых монологов
и реплик в сторону. Чтобы входить на сцену и уходить с нее, моим героям не
требуется четырех дверей там, где в настоящей жизни была бы одна. Но мои
сюжеты - это старые сюжеты, и мои персонажи - это наши знакомые Арлекин и
Коломбина, Клоун и Панталоне (обратите внимание на прыжок Арлекина в третьем
акте "Цезаря и Клеопатры"). Мои сценические трюки, остроты, паузы, шутки,
средства держать зрителей в напряжении или приводить их в трепет - были в
моде, когда я был мальчишкой, и к тому времени они уже успели приесться
моему дедушке. Молодежи, которая впервые знакомится с ними в моих пьесах,
они, возможно, покажутся новаторскими, как нос Сирано кажется тем, кто
никогда не видал нос Панча. В то же время в глазах старшего поколения мои
неожиданные попытки заменить условную мораль и романтическую логику
естественной историей могут столь сильно видоизменить бессмертных
театральных марионеток с их неизбежными дилеммами, что какое-то время они
останутся неузнанными.

Тем лучше для меня: возможно, что на ближайшие несколько лет бессмертие
мне обеспечено. Однако стремительный бег времени скоро приведет публику к
моей точке зрения, и тогда очередной Шекспир претворит мои скромные опыты в
шедевры, венчающие их эпоху. К тому времени мои особенности, характерные для
двадцатого века, не будут привлекать ничьего внимания, как нечто само собой
разумеющееся, а искусственность восемнадцатого века, характерная для всех
ирландских литераторов моего поколения, будет казаться глупой и старомодной.

Опасная это штука, когда тебя сразу же провозгласят оригинальным, как
провозгласили меня мои немногие опрометчивые поклонники. Но то, что мир
называет оригинальным, - всего лишь непривычный способ щекотать нервы.
Мейербер показался парижанам страшно оригинальным, когда впервые обрушился
на них. А сегодня он - ворона, последовавшая за плугом Бетховена. Я и сам
ворона, идущая вслед за плугами многих.

Конечно, я кажусь невероятно умным тем, кто никогда не рыскал, голодный
и любознательный, по полям философии, политики и искусства. Карл Маркс
сказал, что Стюарт Милль кажется высотой потому, что кругом сплошная
равнина. В наше время - время бесплатных школ, всеобщей грамотности, дешевых
газет и, как следствие этого, растущего спроса на знаменитостей всякого рода
- литературных, политических, военных и просто модных, о которых пишутся
статьи, - подобного рода высота доступна любому человеку весьма скромных
способностей. Репутации нынче дешевы. А даже если бы они и стоили дорого, ни
один честолюбивый общественный деятель в мире не может надеяться на
долговечную славу: ведь это значило бы надеяться на то, что наша культура
никогда не поднимется выше уже достигнутого жалкого уровня. Мне ненавистна
мысль о том, что слава Шекспира длится уже целых триста лет, хотя он
двинулся не дальше священника Когелета, который умер за много столетий до
него, или о том, что живший более двух тысячелетий назад Платон до сих пор
еще недостижим для наших избирателей.

Мы должны торопиться. Мы должны покончить с репутациями: они - сорная
трава, возрастающая на почве невежества. Обработайте эту почву, и репутации
зацветут еще краше, но только как однолетки.

Если это предисловие поможет уничтожить мою репутацию, я сочту, что
затраченный на его сочинение труд не пропал даром.
http://www.lib.ru/INPROZ/SHOU/3plays.txt


Догори
 Тема повідомлення: +
ПовідомленняДодано: П'ят квітня 24, 2009 22:38 
Офлайн
Тот, кто пишет
Аватар користувача

З нами з: Вів серпня 21, 2007 22:19
Повідомлень: 476
Звідки: UA, Lviv
Дмитрий!

С улыбкой перечитал эти самые заметки «в защиту реализма»!

Скажите, пожалуйста, что лично вы хотели ими сказать, или точнее, что вы сами думаете по данному поводу?

К сожалению, защитой нашего реализма это сложно назвать.
Субъективно для меня, эти заметки выглядят хорошо завуалированным, присыпанным полемикой и буквообжорством, банальным самопиаром автора.

Схема выглядит следующим образом: сумбур-дёготь-пиар
И кульминация, конечно, как и ядро самого очерка, происходит именно в последней, третье заметке.

Но даже если откинуть весь затянутый зевотой телефонный справочник имён и персонажей, кои разбросаны аккуратной паутинкой по всему тексту, мне не удалось найти чего-то больше, окромя сборника прописных истин, которыми нас пичкают в «бесплатных школах и дешёвых газетах».

Мне кажется, что современный человек, который дочитает эти заметки до конца, либо сладко зевнёт, либо столь же сладко причмокнет губами. Но удовольствия в любом случае получит мало. Разве что он мазохист :)

Человеку же, более невежественному, или же тому, кто с описываемыми истинами не знаком, будет очень сложно читать подобный текст, прощая автору всевозможные «выкрутасы» и «осебятину».

Или я что-то конкретно упускаю, Дмитрий?...;)

_________________
Dum vivimus - vivamus!


Догори
 Тема повідомлення:
ПовідомленняДодано: Суб квітня 25, 2009 6:00 
Офлайн
Бывалый

З нами з: Сер січня 07, 2009 9:43
Повідомлень: 104
Ну, лично мне эти заметки показались достаточно интересными (зевоты точно не было :) ). А дал я их просто как альтернативный взгляд на идеи, высказываемые в эссе Оскара Уайльда.

Просто все сериалы, которые мне довелось смотреть в последнее время, построены уже не на старых парадигмах о том, что в конце должна победить "тема" или "контртема", а на сложном переплетении различных вариантов событий связанных воедино. Т.е. в конце оказывается, что у каждого героя своя правда. Идея эта конечно не нова и была описана еще у Монтеня в его "Опытах" (и на сколько я могу судить описана просто великолепно).

P.S. Давая различные выдержки я исхожу из той точки зрения, что чем больше человек услышит (прочитает) различных мнений и высказываний об одной и той же проблеме (в данном случае природе творчества), тем более осмысленно он сможет принимать самостоятельные решения, а не руководствоваться "единственно истиной в последней инстанции" описанной в "священной книге" своего любимого автора. Истин в этом мире слишком много, все зависит от точки зрения. ;) Что кажется смешным одному, может вызвать противоположную реакцию у другого. ;)


Догори
 Тема повідомлення:
ПовідомленняДодано: Суб квітня 25, 2009 6:10 
Офлайн
Бывалый

З нами з: Сер січня 07, 2009 9:43
Повідомлень: 104
"Запад есть запад, восток есть восток..." :)


«бог не играет со вселенной в кости».
альберт эйнштейн

«альберт, перестань же ты, наконец, указывать богу, что ему делать!»
нильс бор


альберт эйнштейн
беседа с рабиндранатом тагором

эйнштейн. вы верите в бога, изолированного от мира?

тагор. не изолированного. неисчерпаемая личность человека постигает вселенную. ничего непостижимого для человеческой личности быть не может. это доказывает, что истина вселенной является человеческой истиной.
чтобы пояснить свою мысль, я воспользуюсь одним научным фактом. материя состоит из протонов и электронов, между которыми ничего нет, но материя может казаться сплошной, без связей в пространстве, объединяющих отдельные электроны и протоны. точно так же человечество состоит из индивидуумов, но между ними существует взаимосвязь человеческих отношений, придающих человеческому обществу единство живого организма. вселенная в целом так же связана с нами, как и индивидуум. это - вселенная человека. высказанную идею я проследил в искусстве, литературе и религиозном сознании человека.

эйнштейн. существуют две различные концепции относительно природы вселенной:
1) мир как единое целое, зависящее от человека;
2) мир как реальность, не зависящая от человеческого разума.

тагор. когда наша вселенная находится в гармонии с вечным человеком, мы постигаем ее как истину и ощущаем ее как прекрасное.

эйнштейн. но это - чисто человеческая концепция вселенной.

тагор. другой концепции не может быть. этот мир - мир человека. научные представления о нем - представления ученого. поэтому мир отдельно от нас не существует. наш мир относителен, его реальность зависит от нашего сознания. существует некий стандарт разумного и прекрасного, придающий этому миру достоверность, - стандарт вечного человека, чьи ощущения совпадают с нашими ощущениями.

эйнштейн. ваш вечный человек - это воплощение сущности человека.

тагор. да, вечной сущности. мы должны познавать ее посредством своих эмоций и деятельности. мы познаем высшего человека, не обладающего свойственной нам ограниченностью. наука занимается рассмотрением того, что не ограничено отдельной личностью, она является внеличным человеческим миром истин. религия постигает эти истины и устанавливает их связь с нашими более глубокими потребностями; наше индивидуальное осознание истины приобретает общую значимость. религия наделяет истины ценностью, и мы постигаем истину, ощущая свою гармонию с ней.

эйнштейн. но это значит, что истина или прекрасное не являются независимыми от человека.

тагор. не являются.

эйнштейн. если бы людей вдруг не стало, то аполлон бельведерский перестал бы быть прекрасным?
тагор. да!

эйнштейн. я согласен подобной концепцией прекрасного, но не могу согласиться с концепцией истины.

тагор. почему? ведь истина познается человеком.

эйнштейн. я не могу доказать правильность моей концепции, но это - моя религия.

тагор. прекрасное заключено в идеале совершенной гармонии, которая воплощена в универсальном человеке; истина есть совершенное постижение универсального разума. мы, индивидуумы, приближаемся к истине, совершая мелкие и крупные ошибки, накапливая опыт, просвещая свой разум, ибо каким же еще образом мы познаем истину?

эйнштейн. я не могу доказать, что научную истину следует считать истиной, справедливой независимо от человечества, но в этом я твердо убежден. теорема пифагора в геометрии устанавливает нечто приблизительно верное, независимо от существования человека. во всяком случае, если есть реальность, не зависящая от человека, то должна быть истина, отвечающая этой реальности, и отрицание первой влечет за собой отрицание последней.

тагор. истина, воплощенная в универсальном человеке, по существу должна быть человеческой, ибо в противном случае все, что мы, индивидуумы, могли бы познать, никогда нельзя было бы назвать истиной, по крайней мере научной истиной, к которой мы можем приближаться с помощью логических процессов, иначе говоря, посредством органа мышления, который является человеческим органом. согласно индийской философии, существует брахма, абсолютная истина, которую нельзя постичь разумом отдельного индивидуума или описать словами. она познается лишь путем полного погружения индивидуума в бесконечность. такая истина не может принадлежать науке. природа же той истины, о которой мы говорим, носит внешний характер, т. е. она представляет собой то, что представляется истинным человеческому разуму, и поэтому эта истина - человеческая. ее можно назвать майей, или иллюзией.

эйнштейн. в соответствии с вашей концепцией, которая, может быть, является концепцией индийской философии, мы имеем дело с иллюзией не отдельной личности, а всего человечества в целом.

тагор. в науке мы подчиняемся дисциплине, отбрасываем все ограничения, налагаемые нашим личным разумом, и таким образом приходим к постижению истины, воплощенной в разуме универсального человека.

эйнштейн. зависит ли истина от нашего сознания? в этом состоит проблема.

тагор. то, что мы называем истиной, заключается в рациональной гармонии между субъективным и объективным аспектом реальности, каждый из которых принадлежит универсальному человеку.

эйнштейн. даже в нашей повседневной жизни мы вынуждены приписывать используемым нами предметам реальность, не зависящую от человека. мы делаем это для того, чтобы разумным образом установить взаимосвязь между данными наших органов чувств. например, этот стол останется на своем месте даже в том случае, если в доме никого не будет.

тагор. да, стол будет недоступен индивидуальному, но не универсальному разуму. стол, который воспринимаю я, может быть воспринят разумом того же рода, что и мой.

эйнштейн. нашу естественную точку зрения относительно существования истины, не зависящей от человека, нельзя ни объяснить, ни доказать, но в нее верят все, даже первобытные люди. мы приписываем истине сверхчеловеческую объективность. эта реальность, не зависящая от нашего существования, нашего опыта, нашего разума, необходима нам, хотя мы и не можем сказать, что она означает.

тагор. наука доказала, что стол как твердое тело - это одна лишь видимость и, следовательно, то, что человеческий разум воспринимает как стол, не существовало, если бы не было человеческого разума. в то же время следует признать и то, что элементарная физическая реальность стола представляет собой не что иное, как множество отдельных вращающихся центров электрических сил и, следовательно, также принадлежит человеческому разуму. в процессе постижения истины происходит извечный конфликт между универсальным человеческим разумом и ограниченным разумом отдельного индивидуума. непрекращающийся процесс постижения идет в нашей науке, философии, в нашей этике. во всяком случае, если бы и была какая-нибудь абсолютная истина, не зависящая от человека, то для нас она была бы абсолютно не существующей.
нетрудно представить себе разум, для которого последовательность событий развивается не в пространстве, а только во времени, подобно последовательности нот в музыке. для такого разума концепция реальности будет сродни музыкальной реальности, для которой геометрия пифагора лишена всякого смысла. существует реальность бумаги, бесконечно далекая от реальности литературы. для разума моли, поедающей бумагу, литература абсолютно не существует, но для разума человека литература как истина имеет большую ценность, чем сама бумага. точно так же, если существует какая-нибудь истина, не находящаяся в рациональном или чувственном отношении к человеческому разуму, она будет оставаться ничем до тех пор, пока мы будем существами с разумом человека.

эйнштейн. в таком случае я более религиозен, чем вы.

тагор. моя религия заключается в познании вечного человека, универсального человеческого духа, в моем собственном существе. она была темой моих гиббертовских лекций, которые я назвал "религия человека".


беседа состоялась 14 июля 1930 г. на даче эйнштейна в капуте под берлином.

эйнштейн а. собрание научных трудов. т. Iv. - м.: "наука", 1967. - с. 130 - 133.


Догори
Показувати повідомлення за:  Сортувати за  
Створити нову тему  Відповісти  [ 4 повідомлень ] 

Часовий пояс UTC+02:00


Хто зараз онлайн

Зараз переглядають цей форум: Немає зареєстрованих користувачів і 10 гостей


Ви не можете створювати нові теми у цьому форумі
Ви не можете відповідати на теми у цьому форумі
Ви не можете редагувати ваші повідомлення у цьому форумі
Ви не можете видаляти ваші повідомлення у цьому форумі
Ви не можете додавати файли у цьому форумі

Знайти:
Перейти: